Немного известно о страдалице Варваре, и то, что известно, глубоко назидательно.
Варвара Ивановна Койникова родилась в селе Сергеевкец, Бирского уезда, Уфимской губернии, по происхождению крестьянка. До замужества жила в семье своих родителей и занималась домашними и сельскими работами и ничем особенно не выдавалась из среды своих сверстниц.
За нее присватался один односелец. Этот крестьянин имел намерение жениться на другой девушке, которая его любила и хотела за него идти. Родители жениха, однако, не согласились на этот брак. Они сосватали ему в невесты Варвару Ивановну. Тот согласился, и они повенчались, но бывшая невеста не забыла этой обиды и затаила в сердце страшную злобу против своей соперницы Варвары да и против ее мужа. Она задумала сделать их несчастными и погубить каким-нибудь способом. Для этой цели ей захотелось войти в семью Варвары.
Она вышла замуж за брата своего бывшего жениха и таким образом стала невесткой Варвары. Они стали жить дружелюбно, и Варвара никогда не имела подозрения к невестке в каком-либо злом умысле. Когда Варвара Ивановна почувствовала себя матерью, ее соперница и задумала в это-то время погубить ненавистную ей Варвару. По рассказу самой Варвары Ивановны, дело было так: однажды обе снохи шли с поля домой; Варвара шла вперед, а невестка сзади ее с другими семейными. Они заметили, что невестка часто наклонялась и поднимала землю, которая отставала от ног Варвары, и клала ее себе за пазуху, но не придали этому значения, и никто не спросил ее, зачем она это делает.
Когда Варвара Ивановна разрешилась от бремени и лежала в постели, ей захотелось пить, она позвала сноху и попросила у ней пить. Та налила ей квасу и высыпала в него что-то, это видела и Варвара, но, по простоте своей, не подумала нечего худого. Как только она выпила это питье, сейчас же почувствовала себя худо, всю внутренность у нее зажгло, как огнем, и тут же у нее отнялись руки и ноги. Она стала хиреть и не могла кормить ребенка, который, к счастью, скоро умер. Несчастной Варваре Ивановне стало все хуже и хуже. Наконец, у нее руки пригнуло к груди, а ноги к животу, и в таком положении она осталась калекою на всю жизнь. Муж и родные принимали все меры к лечению, но ничего не помогало: ни докторское лечение, ни свое деревенское.
Варвара Ивановна покорилась своей участи с истинно христианским смирением и стала лежа размышлять о смерти, о вечной жизни за гробом и о своих грехах. Она хорошо сознавала, что ее погубила сноха, но как — не знала, и ей виду не подавала, что ее подозревает. Больная смиренно приписывала свою болезнь неисповедимыми путями воли Божией, не имела к снохе никакой злобы и всегда о ней молилась Богу. Сначала за ней ходили усердно муж и мать, но потом все ее бросили, и она постоянно лежала одна на нарах. Ей прорезали отверстие, и она, лежа над этим отверстием, даже в нужде обходилась без посторонней помощи. Только пищу ей давали из рук. Так она пролежала в доме своих родных 35 лет на одном месте и в одном положении. Ходила за ней мать очень плохо; целыми днями страдалица лежала забытая всеми без пищи; и мучилась особенно летом от жажды.
Когда же умерла мать ее, жизнь ее стала еще тяжелее. Через добрых людей она обратилась за советом к прозорливому старцу Косме Ивановичу, как ей жить? Старец благословил ей поступить в Бирский монастырь. Это было уже в конце жизни этого старца-подвижника. Когда перед смертью старца опечаленные сестры со слезами спрашивали его: кому он их поручает и к кому они тогда будут обращаться за советами, прозорливый старец сказал сестрам: «А вот скоро у вас будет великий светильник; она выше меня у Бога, она мученица, ей вас поручаю, к ней обращайтесь за советами. Скоро к вам приедет Варвара страждущая! Великая она раба Божия!».
Об этих словах старца слышала и игумения монастыря. Через несколько лет по смерти старца Варвара Ивановна послала к игумение спросить: примут ли они ее болящую в монастырь ради своего спасения? Игумения велела ее привезти больную и согласилась дать ей келию и послушницу для ухода, с тем, чтобы страдалица молилась о спасении живущих в обители. И вот Варвара Ивановна поступила в Бирский Свято-Троицкий монастырь. Келию ей дали в странноприимном корпусе у ворот и приставили сестру для ухода, которая заботилась о содержании ее в чистоте и кормила ее из своих рук.
Слова Косьмы Ивановича стали известны и вне монастыря, и многие стали ходить к болящей Варваре, просить ее молитв и совета в житейских делах. Хотя она не знала грамоты, но всегда давала советы из святого Евангелия простые, но мудрые и полезные для вопрошающих. Нередко ее ответы были и прозорливыми. Всем она говорила просто, сердечно, без всяких притчей и смиренно, только как свое мнение на вопрос.
Для примера приведем следующий случай: у одной крестьянки муж задумал открыть бакалейную лавочку. Жене этого не хотелось, и она не надеялась, что муж сможет вести торговлю. Женщина поехала в город и зашла к болящей за советом. Та выслушала и говорит: «Что же, торгуйте, только с друзьями то пусть не просидит деньги, а то как раз заговоришься, а воры то и залезут в лавку! Торгуйте, Бог благословит вас!». Открыли лавочку. Однажды в сумерки муж сидел в лавке, а жена ушла коров доить. Приходит в лавку сват мужа; тот обрадовался свату, пригласил его в комнату, поставил водочку на стол и беседует, лавку же забыл запереть. Жена пришла со двора, поставила самовар и сели чай пить. Проводили гостя. Жена и спрашивает мужа: «Ты запер ли лавку?». Тот пошел, а лавка-то настеж отворена, ящик с выручкой Выдернут, и деньги все украдены, и из товару кое-что унесено. Так и не нашли воров, но вспомнили тут предостережение болящей Варвары. Много было и других примеров прозорливости ее.
Через несколько лет ее жизни в монастыре игумения предложила Варваре, принять пострижение в мантию, и она была пострижена с прежним именем Варвары. Тогда ей стали ежедневно прочитывать в келий правило. Пред постелью ее всегда висел образ с горящей лампадой, и страдалица сидела скорченная и молилась, взирая на образ. Тер-пение ее было изумительное: она никогда не роптала на свою долю, всегда благодарила Господа и была в мирном и благодушном настроении. Самый вид терпеливой страдалицы назидал приходивших к ней, а слова ее были полны кротости и смирения и исходили от любящего сердца. Кроме терпения болезни, матушка Варвара несла подвиг постничества: не пила чаю, а в среду, пяток и понедельник не вкушала никакой пищи.
В таком жестоком житии душа ее созрела для вечной блаженной жизни, и она преставилась мирной христианской кончиной, напутствованная таинствами святой Церкви на 70 году нее жизни, из коей 50 лет провела в злострадании в постели. В обители прожила 15 лет. Кончина ее последовала 8 ноября 1903г. Погребена рядом со старцем Космою Ивановичем в монастыре.
Усердием почитателей на могиле ее поставлен каменный памятник с иконою, и зажигается лампада. Часто заказывают и панихиды по страдалице.
Еще менее известно о блаженной Паше.
О жизни ее до юродства известно только то, что она была уроженка Бирская, по смерти матери осталась лет 20 девушкой и начала юродствовать. Ходила зиму и лето в одной рубашке и босая, ночевала в кучах навоза и за городом на пустырях, зимою часто находила себе ночлег где-нибудь в ометах сена или кладях хлеба, и Господь хранил ее невредимою от лютой стужи.
Она часто ходила в Бирский монастырь, но долго не заживалась, а заходила в келию какой-либо сестры и говорила какую-нибудь притчу, а то споет песню или что другое странное сделает, и убежит из монастыря. О ее прозорливости рассказывают очень много. Она видела будущее, как настоящее, и говорила о далеком будущем, так как о свершившимся. Например, едет раз мужик на мельницу, а Паша сидит у ворот. Увидела мужика и кричит: «Батюшки, лошадь-то, как хромает, ох мамоньки, упала лошадь-то, воз-то, на дороге остался!». Мужик посмотрел на лошадь. Лошадь бежит весело. «Ну, — думает, — что глупая Паша говорит зря вздор». Приехал на мельницу, смолол хлеб и едет обратно; вдруг лошадь стала спотыкаться, падать и совсем упала, пришлось мужику выпрячь лошадь и оставить воз на дороге а самому идти пешком до деревни за лошадью.
Или еще случай: раз сидит Паша в городе, у одного купца, под Пасху. Посмотрела в окошко и кричит: «Батюшки, свиньи-то как дерутся, ой, кровь-то, кровь, батюшки, убили, убили, потащили в больницу, беда-то, беда какая». Хозяева посмотрели в окно, никаких свиней нет, а Паша убежала. На другой день в Пасху у купца приказчики перепились пьяные, передрались и одного убили до смерти и увезли его в больницу. Тогда купец вспомнил слова юродивой.
Если предстояло кому умереть в монастыре, она бегала по двору и ложилась перед той келией, как покойница, потом вскочит, бывало, и убежит. Если кому из монастыря выйти замуж, она приходила в ту келию, пела песни и плясала, а сестру ту ругала неподобными словами и кровать тащила из келий. Однажды прибежала она в монастырь и кричит: «Кузьма едет, Кузьма едет! Овец-то, овец-то сколько настригли, а Анчутка-то ревет, ему горе, ха-ха-ха, ангелы-то, ангелы-то как радуются, батюшки мои, какая радость!». Сестры ничего не поняли, что она говорит. Вдруг на другой день нечаянно приехал архимандрит и постриг сестер 5 человек в мантию, а 30 человек в рясофор, его никто и не ждал и к постригу не готовились.
Один мужичок рассказывал о таком обстоятельстве. Поехал он зимой в лютую метель к стогу за сеном, издали видит, что около стога обтаяло, и кто-то стоит с воздетыми руками и молится, точно стоя от земли на пол-аршина в воздухе. Мужик испугался, подъехал к стогу и увидел Пашеньку босую и в одной рубашке. Она как его завидела, сейчас же убежала очень быстро, так что мужик и не опомнился, как она из глаз скрылась. Мужик не мог от удивления опомниться. Он был в шубе, и то продрог до костей, от лютой стужи, а она — в одной рубахе и совсем босая и не мерзла. Он было подумал, что это ему померещилось, но то место, где она молилась, совсем обтаяло кругом, и на снегу остались следы ее босых ног. Таких случаев несколько рассказывали в городе,- и все ее считали за рабу Божию, а она избегала всякой человеческой славы, жила как птица небесная, не имея, где главу приклонить.
В Церковь ходила часто. Прибежит и в службу что-нибудь странное выделывает. Она тоже была современницей старца Космы, и он иногда об ее прозорливости отзывался так: «Что меня спрашивать? Чего я знаю на печке лежа? Вон спрашиваете лохматую девку Пашку, она все знает, я ничего не знаю!», А она его звала Кузька-дурак!
Виду Паша была страшного, высокая, черная лицом от жары и ветра, волосы стриженные торчали вверх, рубашка грязная, одни лохмотья, грязные босые ноги. Сколько ей ни давали одежды, она всегда оказывалась раздетой и куда то скоро отдавала одежду.
Незадолго до смерти она пришла в монастырь, в келию к одной сестре и сказала: «Ну, я к тебе умирать пришла, не пойду от тебя». Вскоре блаженная сильно заболела, про-хворала 3 месяца, все время лежала у той сестры в келие. Была не раз напутствована Святыми Тайнами. Скончалась тихо, как бы уснула, утром, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 21 ноября 1891 г.
Погребена она в монастыре сзади могилы старца Космы и Матушки Варвары, и над могилой ее усердные жители города Бирска поставили камень с надписью, что здесь погребена юродивая раба Божия Паша Казанцева.
По запискам м. Т-ны.
(Печатается по изданию: Жизнеописание отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Том Ноябрь. М.: Издание Афонского русского Пантелеимоновского монастыря, 1909. С. 111. Репринтное издание Введенской Оптиной пустыни, 1994).